Продолжение рассказа о книге, посвящённой первым 20 годам постсоветской архитектуры. Её автор, Даша Парамонова — архитектор и преподаватель «Стрелки», изучает архитектурные явления того времени:

«Моя за­да­ча — уви­деть насле­дие по­след­них двух де­ся­ти­ле­тий как бы из бу­ду­ще­го, най­ти то, что бу­дет цен­ным че­рез мно­го лет, и опи­сать то, что неми­ну­е­мо ис­чез­нет».

Здесь и дальше — цитаты и иллюстрации из книги: Даша Парамонова. «Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова»

Даша делит архитектурные явления лужковской Москвы на 6 групп: уникаты, вернакуляры, фениксы, массивы, идентификаторы и грибы. Сегодняшний пост — о вернакулярах.

«Мос­ков­ские вер­на­ку­ля­ры — это со­ору­же­ния, ос­но­вы­ва­ю­щи­е­ся на прин­ци­пах ар­хи­тек­тур­но­го пост­мо­дер­низ­ма, но ин­тер­пре­ти­ро­ван­ные безы­мян­ны­ми ав­то­ра­ми как „мос­ков­ский стиль“ за счет са­мо­быт­но­го, фольк­лор­но­го, су­гу­бо ло­каль­но­го под­хо­да.»

Вернакуляры, как рассказывает Даша, — это здания, возведённые не ради тщеславия. Задача вернакуляров, в отличие от уникатов, была категорически утилитарна: каждый квадратный метр должен быть финансово полезен, он должен приносить прибыль. Для 90-х — вполне адекватный запрос.

«Уни­ка­ты ни­ко­гда не ре­ша­ли гра­до­стро­и­тель­ных за­дач, а со­ору­же­ния это­го ти­па ока­зы­ва­ют на го­род­ское про­стран­ство чрез­вы­чай­но ин­тен­сив­ное спе­ци­фи­че­ское воз­дей­ствие. В от­ли­чие от уни­ка­тов, вер­на­ку­ля­ры стре­мят­ся быть су­гу­бо функ­ци­о­наль­ны­ми, но осо­бым об­ра­зом. По­сколь­ку в пер­вое луж­ков­ское де­ся­ти­ле­тие глав­ной при стро­и­тель­стве яв­ля­ет­ся ком­мер­че­ская мо­ти­ва­ция, вер­на­ку­ля­ры ста­но­вят­ся во­пло­ще­ни­ем ком­мер­че­ско­го функ­ци­о­на­лиз­ма. Необ­хо­ди­мость под­зем­ной сто­ян­ки как эле­мен­та со­вре­мен­ной го­род­ской ин­фра­струк­ту­ры вле­чет за со­бой стро­и­тель­ство над ней тор­го­во­го цен­тра в ка­че­стве це­ле­со­об­раз­но­го и ло­гич­но­го про­дол­же­ния.»

«Эс­те­ти­ка в дан­ном слу­чае вто­ро­сте­пен­на, так как до­ро­го­виз­на ма­те­ри­а­лов, иг­ра­ю­щих важ­ную роль в со­зда­нии объ­ек­тов „в ис­то­ри­че­ских сти­лях“ (эле­мен­ты ор­де­ра убе­ди­тель­ны, ко­гда вы­пол­не­ны из кам­ня, а не из по­ли­уре­та­на), де­ла­ет их ис­поль­зо­ва­ние невы­год­ным.»

Вернакуляры в архитектуре появились ещё до Лужкова. Архитекторы конца 1980-х считали, что, поскольку в последние 30 лет в Союзе всё строили исключительно в советском модернистском стиле, это нанесло эстетический урон городу. В конце 80-х годов стройки начинают восстанавливать «историческую справедливость».

В начале 90-х к этой идее добавился «коммерческий функционализм». Яркий пример — отель «Балчуг» (1988—1991), который в реальности превратился «в „раз­дув­ший­ся“ до­ход­ный дом со став­шим впо­след­ствии эпо­халь­ным эле­мен­том вер­на­ку­ляр­ной ар­хи­тек­ту­ры Моск­вы — баш­ней на уг­лу зда­ния, ими­ти­ру­ю­щей диа­лог с Крем­лём».

Отель «Балчуг»

«Од­ним из пер­вых вер­на­ку­ля­ров, при­ме­ром бук­валь­но­го сов­ме­ще­ния сре­до­во­го под­хо­да и воз­рож­де­ния ис­то­ри­че­ской сре­ды с ком­мер­че­ски­ми за­да­ча­ми и мест­ным укла­дом, стал Центр опер­но­го пе­ния Га­ли­ны Виш­нев­ской, про­ек­ти­ро­ва­ние ко­то­ро­го на­ча­лось в 1994 го­ду. „Оде­тый“ в ор­дер­ную си­сте­му и дру­гие клас­си­че­ские де­та­ли ком­плекс ими­ти­ру­ет мос­ков­скую усадь­бу. Но „пре­да­тель­ские“ квар­тир­ные кор­пу­са и ман­сард­ные эта­жи — ис­точ­ни­ки обя­за­тель­ной при­бы­ли — пре­вра­ща­ют зда­ние в ка­ри­ка­ту­ру, по­месь усадь­бы с мно­го­этаж­ным об­ще­жи­ти­ем.»

«В это же вре­мя стро­ит­ся храм Хри­ста Спа­си­те­ля. <...> C вер­на­ку­ля­ра­ми его род­нит до­бав­ле­ние необ­хо­ди­мой функ­ци­о­наль­но­сти. <...> В вос­ста­нов­лен­ном хра­ме по­яв­ля­ет­ся сти­ло­бат с пар­ков­кой, мой­кой и дру­ги­ми необ­хо­ди­мы­ми сер­ви­са­ми.»

Автомойка и подземный паркинг в храме Христа Спасителя. Источник: форум «Общество тайных знаний»

В это же время начинается реконструкция квартала Остоженка. У архитекторов были развязаны руки — они могли творить, что угодно. Но в то же время требования к окупаемости, повышению доходности проектов приводит к тому, что квартал становится «Золотой милей» — самым дорогим районом Москвы. Сейчас стоимость квадратного метра здесь — больше полумиллиона рублей.

Вер­на­ку­ля­ры: Центр опер­но­го пе­ния Га­ли­ны Виш­нев­ской, Но­вин­ский пас­саж, офис­но-тор­го­вый ком­плекс «Бал­чуг пла­за», тор­го­вый ком­плекс «Ар­бат-центр», Отель «Ритц-Кар­лтон»

«Раз­ра­бот­чи­ки по­ла­га­ют, что при­вле­че­ние ин­ве­сти­ций — луч­ший сти­мул раз­ви­тия, но в от­сут­ствие за­ко­но­да­тель­но­го ре­гу­ли­ро­ва­ния ин­ве­сти­ции в ком­мер­че­ские про­ек­ты одер­жи­ва­ют верх над ком­плекс­ны­ми про­ект­ны­ми ре­ше­ни­я­ми, учи­ты­ва­ю­щи­ми не толь­ко эко­но­ми­че­ские, но и со­ци­аль­ные, функ­ци­о­наль­ные, ин­фра­струк­тур­ные и дру­гие фак­то­ры. Та­ким об­ра­зом, ком­мер­че­ский функ­ци­о­на­лизм за­креп­ля­ет­ся как ос­нов­ная стра­те­гия раз­ви­тия го­ро­да.»

Продолжение следует.

См. также: Часть 1. Уникаты

Даша Парамонова, архитектор и преподаватель «Стрелки», рассказывает о первых 20 годах постсоветской архитектуры, изучает явления того времени. «Моя за­да­ча — уви­деть насле­дие по­след­них двух де­ся­ти­ле­тий как бы из бу­ду­ще­го, най­ти то, что бу­дет цен­ным че­рез мно­го лет, и опи­сать то, что неми­ну­е­мо ис­чез­нет».

Здесь и дальше — цитаты и иллюстрации из книги: Даша Парамонова. «Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова»

Даша делит архитектурные явления лужковской Москвы на 6 групп: уникаты, вернакуляры, фениксы, массивы, идентификаторы и грибы. Сегодняшний пост — о уникатах.

«Уни­ка­ты — это объ­ек­ты, спро­ек­ти­ро­ван­ные, что­бы быть уни­каль­ны­ми. Они не ре­ша­ют гра­до­стро­и­тель­ных и со­ци­аль­ных за­дач и вза­и­мо­дей­ству­ют с го­ро­дом че­рез вос­тор­жен­ную или нега­тив­ную ре­ак­цию зри­те­ля. Их нель­зя оце­ни­вать как обыч­ную ар­хи­тек­ту­ру — с точ­ки зре­ния про­пор­ций эле­мен­тов, тек­то­ни­ки, об­щей гар­мо­нии. За­да­ча уни­ка­тов — не со­зда­ние гар­мо­нич­ных ком­по­зи­ций, а про­воз­гла­ше­ние прин­ци­пов ин­ди­ви­ду­а­ли­сти­че­ско­го об­ще­ства. Они при­зва­ны как мож­но гром­че за­явить о сво­ем ав­то­ре и/и­ли за­каз­чи­ке.»

Точечная застройка — это всё те же уникаты. Из-за них Москва становится хаотичной, некомфортной. В городе не стало решений, ориентированных на самих горожан — главным было стремление показать свою индивидуальность, а не построить что-то полезное. В итоге стремление к поверхностному украшательству приводит к «се­зон­ному перекраши­ва­нию бор­дю­ров во дво­рах и при­чуд­ли­вой под­свет­ке фа­са­дов».

«За­им­ство­ван­ный об­раз зда­ния „свер­шив­ше­го­ся зав­тра“ по­ло­жил на­ча­ло се­рии уни­ка­тов, изоб­ра­жа­ю­щих со­вре­мен­ную ар­хи­тек­ту­ру. „Изоб­ра­жа­ю­щих“ — по­то­му что за ви­зу­аль­ны­ми сим­во­ла­ми, ко­то­рые со­зда­ют об­раз ар­хи­тек­ту­ры, по­рож­ден­ной раз­ви­ти­ем тех­но­ло­гий, в дей­стви­тель­но­сти скры­ва­ют­ся идеи ше­сти­де­ся­ти­лет­ней дав­но­сти. Уни­ка­ты „со­вре­мен­но­го“ на­прав­ле­ния ими­ти­ру­ют стиль хай-тек, но иг­но­ри­ру­ют глав­ные прин­ци­пы под­лин­но­го за­пад­но­го хай-тек — ис­поль­зо­ва­ние вы­со­ких тех­но­ло­гий в про­ек­ти­ро­ва­нии, кон­струк­ци­ях и ин­же­нер­ных си­сте­мах.»

Первый этап развития уникатов: середина 1990-х, «можно всё»

«Пер­вый пик раз­ви­тия уни­ка­тов при­хо­дит­ся на се­ре­ди­ну 90-х. Об­ще­ство ис­сле­ду­ет гра­ни­цы доз­во­лен­но­го. Бес­пре­дел, от­сут­ствие пра­вил. Глав­ные ге­рои — бо­ге­ма, бан­ди­ты, биз­не­сме­ны. Пер­вые жерт­вы пси­хо­де­ли­че­ских средств, за­каз­ных убийств, фи­нан­со­вых пи­ра­мид. Алек­сандр Сол­же­ни­цын воз­вра­ща­ет­ся в Рос­сию, рос­сий­ские вой­ска всту­па­ют на тер­ри­то­рию Че­чен­ской Рес­пуб­ли­ки, круп­ней­шая фи­нан­со­вая пи­ра­ми­да „МММ“ на­чи­на­ет про­да­вать ак­ции на­ро­ду, го­лый ху­дож­ник Олег Ку­лик ка­раб­ка­ет­ся на „ше­стер­ку“. В ар­хи­тек­ту­ре по­яв­ля­ет­ся все боль­ше раз­лич­ных на­прав­ле­ний и ти­по­ло­гий.»

Триумфом уникатов Даша называет Москву-Сити: «он не при­го­ден для ис­поль­зо­ва­ния, это все­го лишь гран­ди­оз­ная де­ко­ра­ция несо­сто­яв­ше­го­ся спек­так­ля». Сити не заполнен и наполовину, но уже столкнулся с проблемами. Дорога в два ряда, узенькие тротуарчики, минимум мест в подземных гаражах — это вся его инфраструктура. Общественное пространство в Сити — это торговый центр и транзитные зоны между зданиями, чего недостаточно, чтобы объект стал годным для горожан.

Второй этап развития уникатов: разделение на три направления

Уникаты развиваются. Одно из направлений — «нео» — имитирует исторические стили, уже существующие в городе. Пример такого направления — бизнес-центр «Галс Тауэр» на 1-й Тверской-Ямской.

Бизнес-центр «Галс Тауэр». Фото: fortexgroup.ru

Он пытается выглядеть, как дом, построенный здесь во время расцвета сталинского ампира. Но внутри — современный офис с оупенспейсами. В этом вся суть уникатов — казаться, а не быть.

Второе направление уникатов — «метаболическое». Вообще сам метаболизм в архитектуре появился в 1950-х годах в Японии. Его идея была в том, чтобы про­дле­вать жизнь по­строй­кам мо­дер­низ­ма, де­лать их спо­соб­ны­ми под­стра­и­вать­ся под ме­ня­ю­щи­е­ся внеш­ние об­сто­я­тель­ства. «Ме­та­бо­ли­сты» ис­поль­зо­ва­ли кар­кас и ячей­ки зда­ний для то­го, что­бы иметь воз­мож­ность ме­нять их струк­ту­ру и га­ба­ри­ты.

Но в луж­ков­ском «ме­та­бо­лиз­ме» со­вре­мен­ные фор­мы «бук­валь­но при­стра­и­ва­ют­ся, над­стра­и­ва­ют­ся, на­пол­за­ют на ис­то­ри­че­ские зда­ния, уве­ли­чи­вая пло­щадь объ­ек­та».

Здание союза архитекторов. Фото: Андрей Асадов, archi.ru

Идея японцев транформировалась, чтобы соответствовать глав­ному требованию Москвы 90-х — «быть фи­нан­со­во оправ­дан­ным и, сле­до­ва­тель­но, по­лу­чить пра­во на вто­рую жизнь в но­вом об­ще­стве».

Третье направление уникатов — «игровое». «При та­ком под­хо­де ар­хи­тек­то­ры мо­гут поз­во­лить се­бе за­пре­щен­ные хо­ды, ведь все тут как бы не все­рьез. Иг­рать — зна­чит быть лег­ким, иро­нич­ным, сме­лым. К то­му же пра­ви­ла иг­ры со­зда­ют са­ми участ­ни­ки, а это обя­за­тель­ное усло­вие 1990-х. Игровые уникаты демонстрируют все­мо­гу­ще­ство ар­хи­тек­то­ра, без­гра­нич­ность воз­мож­но­стей, при­о­ри­тет лич­но­го, три­умф ин­ди­ви­ду­аль­но­го».

Самый характерный пример «игрового» направления — дом-яйцо на улице Машкова.

«Дом-яй­цо — это ги­пе­ри­ро­ния, ре­ак­ция на бес­край­ние воз­мож­но­сти луж­ков­ской Моск­вы и пол­ное от­сут­ствие эс­те­ти­че­ских кри­те­ри­ев. Это па­мят­ник бес­пре­де­лу 1990-х».

Третий этап развития уникатов: кризис 1998 и нулевые

После кризиса 1998 года уникаты видоизменяются. «Неогра­ни­чен­ные воз­мож­но­сти об­ре­ли гра­ни­цы. По­яви­лась са­мо­дис­ци­пли­на, преж­де все­го — в эко­но­ми­че­ской об­ла­сти. Ока­за­лось, что день­ги мож­но тра­тить ина­че. От­ныне рас­хо­ды долж­ны де­мон­стри­ро­вать не рас­то­чи­тель­ность, но рас­су­ди­тель­ность и опыт­ность. На сме­ну яр­ким биз­не­сме­нам-ка­ми­кад­зе при­хо­дят бан­ки­ры».

Главным игроком, определяющим вид здания, становится не архитектор, а девелопер. Эстетика капитализируется и приносит прибыль. К проектам привлекают архитекторов-звёзд мирового уровня: Заху Хадид, Рема Кол­хаса, Эт­то­ре Сотт­сасса, Фр­энка Уи­льямса, Джо­ван­ни Бар­то­ли, Мас­си­ми­ли­а­но Фук­саса, Бер­нарда Чу­ми, Жан-Ми­шеля Виль­мотта.

«Уча­стие звёзд ми­ро­во­го мас­шта­ба име­ет несколь­ко смыслов. Во-пер­вых, это ими­та­ция про­фес­си­о­наль­ной раз­бор­чи­во­сти — „мы по­ни­ма­ем, что та­кое хо­ро­шо“. Во-вто­рых, это по­пыт­ка встро­ить­ся в ми­ро­вой ар­хи­тек­тур­ный кон­текст — зна­ко­вое стро­и­тель­ство в цен­тре ак­тив­но про­ис­хо­дит в та­ких го­ро­дах, как Лон­дон. В-тре­тьих, это по­пыт­ка впи­сать се­бя в ми­ро­вую ис­то­рию — пи­ра­ми­ды, Ко­ли­зей, Нотр-Дам, Гуг­ген­хайм, На­га­тин­ская пой­ма… Для Рос­сии ру­бе­жа ве­ков нуж­ны уни­ка­ты ми­ро­во­го зна­че­ния. Ес­ли в 1990-е уни­ка­ты обо­зна­ча­ли прин­ци­пы но­во­го об­ще­ства в про­стран­стве го­ро­да, то в 2000-е они долж­ны обо­зна­чать ме­сто Моск­вы (Рос­сии) в про­стран­стве все­го ми­ра».

В кон­це нулевых сим­во­лом со­вре­мен­ной ар­хи­тек­ту­ры долж­на бы­ла стать баш­ня «Рос­сия» по про­ек­ту Нор­ма­на Фо­сте­ра. Кап­су­лу с пер­га­мен­том Луж­ков за­ло­жил 18 сен­тяб­ря 2007 го­да.

Башня «Россия». Иллюстрация: Фостер и партнёры

Наступил 2008-й — и снова кризис, уже мировой. Финансирование урезали, а потом и вовсе приостановили. Вместо 600-метровой башни решили делать 200-метровую. Выкопали котлован. Деньги закончились, новые не появились. В итоге вместо башни в вырытом котловане построили подземную парковку. «Ба­наль­но, но факт: „сим­вол Рос­сии“ за­ко­пан на несколь­ко эта­жей в зем­лю.»

«Но то об­сто­я­тель­ство, что ам­би­ци­оз­ный про­ект не со­сто­ял­ся из-за ми­ро­во­го фи­нан­со­во­го кри­зи­са, мож­но трак­то­вать и в том ду­хе, что Рос­сия все-та­ки встро­и­лась в ми­ро­вой кон­текст». Архитектурные потрясения закончились.

Продолжение: Часть 2. Вернакуляры

В марте я делала для коллег из финслужбы и отдела строительства презентацию о клиентском сервисе. Рассказывала, что используем у нас в Сибакадемстрое, как это работает. И заодно добавила три истории из книги Джека Митчелла.

«Просто дайте им ложку»

«О предоставлении полномочий говорит также Эдвард Вестморленд, владелец сети ресторанов Eddie Papa. Его лозунг — „Просто дайте им ложку“ — также появился благодаря личному опыту. Однажды, во время посещения магазина с мороженым, постоянным покупателем которого он являлся, Вестморленд попросил у продавца длинную, более удобную для его маленькой дочери ложку. Просьба, которую сотрудники магазина до этого всегда выполняли, вдруг получила отказ — за ложку попросили доплату. После удивленного замечания клиента о том, что раньше за ложку платить не приходилось, продавец обратился к менеджеру, который подтвердил, что ложка стоит 10 центов. С тех пор Эдвард Вестморленд в магазин не возвращался.

Став владельцем собственного ресторанного бизнеса, он внушает своим сотрудникам: „никогда не говорите гостю, что вам нужно посоветоваться с менеджером — просто дайте ему ложку“. Любую ситуацию можно и нужно обсудить с менеджером, для того, чтобы определить наилучший выход из положения — но уже на будущее, после того, как гость уйдет. В момент же возникновения ситуации сотрудники имеют право сами принимать все необходимые решения.»

Платье за 175 долларов

«Стенли Маркус рассказывает историю, случившуюся с ним в первые дни его работы в магазине. Одна дама купила бальное платье, отделанное кружевами ручной работы. Она забрала его домой, один раз надела и, со слов Стенли, „принесла его в таком состоянии, как будто она в нем боролась, и попросила вернуть ей деньги“.

Стенли вернул ей деньги — с улыбкой, рассудив, что заменить клиента будет намного дороже, чем платье за 175 долларов (это было в 1932 году). Он оказался прав. „В течение многих лет, — пишет Стенли, — эта женщина потратила у нас 500 000 долларов“.»

Магазин одежды в городке с населением 28 000 человек

«Сегодня у нас два магазина в Коннектикуте, Mitchells и Richards. Наш оборот превышает 65 миллионов долларов в год. И это в Уэстпорте, городе с населением всего лишь 28 тысяч человек, и в соседнем Гринвиче, население которого вдвое больше. Примерно каждая вторая семья — наши постоянные покупатели. Однажды мы подарили им очень приятный и запоминающийся опыт покупки — несколько объятий, и это заставляет их приходить к нам снова и снова.»

Когда я читаю интересные книги, то делаю ментальные карты по ним. Потом проще вернуться и вспомнить ключевые моменты. Эта карта — как создавать рекламные объявления, которые работают:

Пока писала, обратила внимание. Огилви написал книгу в 1983, сейчас 2015. Видимо, тогда тоже был холивар о длине текста. Вот Огилви и писал: «Используйте длинный текст вместо короткого». Хотя я тысячу раз слышала: «О нет, это слишком длинная статья, люди её не прочитают». Люди не читают скучное, а не длинное.

Почитайте ещё Cовет о полноте и краткости.